В каждой советской семье есть свои герои – те, кому на долю выпала война, кто в первых рядах ушел защищать свою Родину. Кто-то прошел весь славный путь до великой Победы, кто-то сложил головы уже в первые дни войны, кто-то пропал без вести. Это герои той страшной войны, помнить которых мы должны и будем всегда
Заполнены пустующие страницы биографии семьи Сухотских
Гавриил Семенович Сухотский родился в 1908 году. К началу войны 33-летний Гавриил Семенович с женой Ефросиньей Викторовной и семью детьми проживали в поселке Вячеславка. «Мобилизован он на фронт из села Покровка Родинского района 28 июля 1941 года. В военкомате был зачислен в команду № 2 и отправлен в город Славгород, где в то время формировалась 380-я стрелковая дивизия. Родинцев, с которыми он был призван, зачислили в 1260-й стрелковый полк. Первый бой был принят 21 февраля 1942 года.
До 12 марта части не выходили из тяжелейших и кровопролитнейших боев за опорные пункты фашистов, в которые превратились все деревни Нелидовского района Тверской области. Примерно в этом районе и в этот промежуток времени стрелок Сухотский Г.С. раненым попал в плен. Определить, когда точно это произошло, невозможно, так как в боевых условиях оперативных донесений о потерях не составлялось, а в апреле полк оказался в окружении, сейф с документами полка был утерян и не найден до сих пор».
О Гаврииле Семеновиче так и оставались только те сведения, что значатся в Книге памяти. Если бы однажды в Министерстве обороны не обнаружились списки почти шести тысяч бойцов, погибших в лазаретах № 1, 2, 3 вяземского «Дулага-184» в период с января по октябрь 1942 года. Эти списки, в которых на 524 листах значились умершими 5430 человек (цифра, после корректировки поисковиками). Их составляли пленные советские врачи и фельдшеры. К сожалению, значительная часть таких ежедневных списков утрачена, скорее всего, уничтожена гитлеровцами перед отступлением.
«…Местом основного размещения узников в Вязьме был недостроенный авиационный завод. Без крыши, с дырами вместо окон и дверей. Лишь несколько сотен военнопленных могли расположиться в корпусах и полузатопленных подвалах завода. Подавляющее большинство узников находилось под открытым небом, в месте, огороженном забором и обволоченном колючей проволокой. Кроме того, военнопленными были забиты полуразрушенные здания и территории практически всех довоенных предприятий города, бараки, сараи. Создавались временные лагеря: поле, равнина или овраги огораживались колючей проволокой, устанавливались вышки с автоматчиками… Так, без крыши над головой и без питания содержались в осеннюю непогоду и ранние морозы 1941 года тысячи пленных. Люди были брошены на мучение и смерть. Ад земной.
Большой сарай, в котором размещался лазарет не отапливался, а это была поздняя осень 1941 года, зима и весна 1942-го. Условия содержания раненых в лазарете были ужасными: пленные советские врачи не имели лекарств, перевязочных материалов, практически ничем не могли облегчить страдания раненых. Поэтому пребывание больных и раненых оставалось недолгим и заканчивалось смертью в невыносимых мучениях.
По имеющимся данным, в «Дулаге – 184» погибли 70-80 тысяч воинов.
Гавриил Семенович Сухотский внесен в список умерших советских военнопленных в 1-ом лазарете лагеря 16 марта 1942 года. Вместе с ним в тот день умерли 24 человека. На следующий день – 19, 18 марта – 26, и так ежедневно…».
Опаленные войной
«Отца Гавриила Семеновича Сухотского забрали на фронт, когда мне исполнилось 3 года. Остались на плечах 32-летней женщины четверо сыновей и трое дочерей. Тяжелые испытания выпали на долю семей во время войны и послевоенные годы. И наша не была исключением. Мама, Ефросинья Викторовна, не покладая рук, работала в колхозе разнорабочей. Держали большое хозяйство: корову, баранов, свиней, птицу, но в нашей избушке было голодно, все отдавали налогами. Весной на поле собирали мерзлую картошку, ели траву, щавель, колосочки. Трудились с малолетства: пололи поля, за что получали 100-200 граммов хлеба. Это была большая радость. Выполняли все, что скажут и куда пошлют. С десятилетнего возраста сестры работали на ферме доярками. Также и я, окончив семь классов, пошла дояркой, так как учиться было не за что. На протяжении девяти лет выдаивала вручную 20 коров, страшно болели и пухли руки. Лишь в 1954, благодаря урожайному году, наша семья немного поднялась с колен.
Про отца я мало что помню. Мы не спрашивали у мамы, присылал ли папа весточки с фронта, они бы дали хоть крупицу объяснения, где он, что с ним произошло.
После окончания войны мама тоже ничего не знала о своем муже. Когда брат начал поиски отца и нашел информацию, что он погиб, пожилая женщина горько плакала, узнав жестокую правду. Эти сведения подтвердило извещение, которое пришло 30 августа 1985 года. В нем говорилось, что Г.С. Сухотский умер в немецком лагере от ран 16 марта 1942 года в городе Вязьме. Место захоронения не известно. Ефросинья Викторовна помнила, ждала и вспоминала его все прожитые 93 года, ставила нам, детям, в пример их недолгую ладную семейную жизнь. «Да что ж вы ругаетесь! Мы жили с батькой, как голубята!», — говорила она. От земляков также было приятно слышать добрые слова в адрес отца: очень хороший был человек, уважительный, ласковый мужчина для своей большой семьи.
Мама замуж больше не вышла и, удивительное дело, до самой смерти ее волосы оставались черными, без единой седой волосинки, хотя сколько ей пришлось хлебнуть на своем веку».
А раны «Дулага» все кровоточат…
«В 2014 году пришло извещение из Вязьмы, в котором сообщалось, что Г.С. Сухотский умер в лагере советских военнопленных, замучен немцами. И меня, моих детей, пригласили в Вязьму на перезахоронение праха (останков) узников, в числе которых был отец и открытие Мемориала узникам «Дулага-184», которое состоялось 21 июня 2014 года. На стенах Мемориала размещено 60 именных портретов павших в «Дулаге» с присланных родственниками фотографий. Это работы народного художника России С. Щербакова
Неоценимый вклад в увековечивании памяти погибших солдат внесли действия поисковиков, ветеранов войны, общественности, ветеранских организаций Москвы, администрации Вязьмы, Российского военно-исторического общества.
К сожалению, не получилось побывать в тот год на месте гибели родного человека, о чем каялась».
Дань памяти отцу.
Встреча в Вязьме
«Но эта мысль не оставляла в покое ни на минуту. И вот, спустя еще четыре года, ко Дню памяти и скорби, к 22 июня 2018 года, мы с сыном и дочерью поездом отправились в Вязьму. Самолетом прилетели внучатая племянница, правнучка и праправнук. Здесь собрались более 80-ти родственников погибших из разных уголков страны, которые привезли с собой какую-либо частичку памяти о погибших и, наконец, найденных узниках: фотографии, письма, альбомы. Мы общались, каждый рассказывал о своем герое, нас объединила общая потеря близких людей. Некоторые приглашенные не в первый раз приезжают сюда поклониться и отдать дань памяти. Это стало доброй традицией. Организаторы встречи заботливо принимали участие в организации поездок родственников замученных военнопленных «Дулага», во всех памятных мероприятиях, экскурсиях, за что им низкий земной поклон.
Возле Мемориала прошел торжественный митинг памяти погибшим солдатам и презентация книги «Ад – 184», советские военнопленные, бывшие узники вяземских «Дулагов», вспоминают». Один экземпляр был подарен и мне.
Мы возложили венки и цветы, было очень тяжело на душе, все плакали. Общая людская скорбь. Я ведь и слова отцовского не помню. Обидно и горько. С собой из Алтайского края мы привезли горсть родной земли с могилы матери, положили ее возле Мемориала. А из Вязьмы увезли маленький мешочек земли, чтобы положить ее на могилу матери, соединить, таким образом, души родителей. Саженец березки из Покровки теперь тоже растет возле памятного места.
Увидела я и огромное «Поле памяти» — военно-мемориальное кладбище на Красноармейском шоссе. Страшно было осознавать реальную действительность.
На всю оставшуюся жизнь запомнится поездка, «встреча» с отцом в месте его гибели, который отдал жизнь за свободу и независимость Родины. Мне важно, чтобы память о герое Великой Отечественной войны свято несли трое моих детей, пятеро внучек и две правнучки».
Составлено со слов дочери Л.Г. КРАВЧЕНКО, с. Покровка.
