Непримитивные куклы Татьяны Козыревой, или Как в домашней мастерской создается текстильная история

— Как рождается кукла? По-разному. Классический вариант – придумываешь тему, создаешь эскиз, работаешь в соответствии с ним, и в результате появляется кукла. А чаще всего возникает из интересных цепочек и совпадений: например, идешь, и раз, у тебя в голове возникла какая-то фраза, тут же за нее цепляешься, и из этих слов создается образ. И главное — быстро-быстро уловить, поймать момент и воплотить идею.

У меня ведь шкаф заполнен не только тканями, камнями и мехами (смеется), но и блокнотами, в которых я записываю все, что пришло на ум.

Бывает и так: делаешь одну куклу, а в это время к тебе «стучится» следующий образ, и надо успеть записать, иначе он ускользнет. Потому что это не просто название, описание. Это энергия! И нужно постараться уловить ее частицу и словами записать, что ощущаю в этот момент. Конечно, есть много невоплощенных образов. А бывает, возвращаешься, почитаешь, ухватил, да-да-да, поймал, вернул идею и начинаешь шить.

У меня порой возникает ощущение, что я как какой-то проводник (на взгляд непосвященного, странно, но для художника это нормально). Просыпаюсь, ноги опустила с кровати, а в голове – готовый образ. И бегу, сразу начинаю делать-делать, потому что надо успеть ухватить ту энергию, чтобы кукла получилась настоящей.

Поэтому меня до сих пор и увлекает творчество оттого, что я в нем живу, мне самой с собой интересно.

— Всегда говорю, что во мне живет несостоявшийся актер. Это мой кукольный театр и образы, которые я проигрываю. Сегодня лирическо-печальное настроение, и я в это время печалящийся ангел, и когда его делаю, в него и превращаюсь. Если какие-то куклы смешливые… В мастерской всегда одна, и могу предположить, что все эмоции отражаются на лице. Я же не вижу себя со стороны, но, скорее всего, и мимикой, и жестами, иногда напевами и даже изображениями характера это все проигрываю и пропускаю через себя. Кстати, дети не так давно мне рассказали, как я смотрю телевизор. Долго смеялась: по их словам, я повторяю эмоции, которые вижу на экране. Думаю, понятно теперь, насколько включаюсь в тему, если она мне интересна. И все это отражается в моей душе при создании кукол.

 — Раньше ты занималась многим: картины из соломки, напольные вазы из подручных материалов, наполненные букетами из сухоцветов, прихватки для кухни, шила даже верхнюю одежду. Куклы были, но мало. Почему сейчас в основном они?

— Помню себя маленькой: у обычной сельской девчонки вдруг появилось желание творить. Откуда это пришло? Свыше, так, видимо, было предначертано и далось мне. Поэтому я, можно сказать, готовилась: живопись и прикладное творчество, шитье одежды и вязание, бисероплетение и аппликация, теперь это все объединилось в куклах.

— Да, я пришла абсолютно готовым мастером. Кстати, иногда печалюсь, что профессионально обучена, у меня классическое образование – педагог рисования и черчения, мне преподавали классическую живопись и рисунок, а самой мне нравится примитивное, такое самобытное, исконное.

Умею правильно работать с цветом, светом, научили созданию композиции. Конечно, это мне тысячу раз помогло. Но иногда я хочу не так классически, а у меня не получается, потому что во мне полно знаний. И это тот случай, когда они мешают. Хотя, кто знает, какие бы я куклы делала без диплома педагога?

— Последователи примитивизма вдохновлялись первобытным, средневековым и народным творчеством, а также детскими рисунками.  Я в одно время хотела пойти в подобное творчество: именно изучала, насматривалась, но поняла, что куклы у меня все-таки чересчур проработанные. Тогда я стала их подписывать «Непримитивные куклы Татьяны Козыревой». Потому что они вроде и упрощенные, примитивные, но только на первый взгляд.

— У некоторых мастеров есть такой пунктик: «Я тяжело расстаюсь со своими работами» (театрально). Абсолютно нет. Наверное, да, в начале творческого пути мне хотелось с каждой куклой побыть, сродниться… Теперь я научилась. Наверное, оттого, что кукла – это сгусток энергии, которую я ей подарила, а она ее впитала. И если не избавлюсь от этой энергии, у меня новой, на другие куклы не прибудет.

Поэтому я люблю их каждую, обожаю, но мне надо с ними расстаться, чтобы идти дальше.

— Есть, но честно признаюсь, немного этого боюсь. Потому что на меня, как на человека, ложится ответственность: якобы даю людям надежду, но это ведь не мой, а Божий промысел.

Иногда рассказывают такие истории: будто покупают моих кукол, чтобы выйти замуж, родить детей. Это сложно принять. Мне пишут: ваша кукла меня сегодня спасла, если бы я не поехала на почту ее получать, попала бы в аварию. Человек вроде делится добрым, а я немного опасаюсь, поскольку никакого специального мистического смысла не вкладываю. Часто спрашивают: ваши куклы обереговые? Нет, они просто душевные, а люди хотят и ищут совпадений. И, наверное, так тоже правильно.

— Дело в том, что состаренная, художественная куколка всегда живет своей жизнью. Это в магазине она новенькая, сияет в коробке, у меня же каждая со своей историей. Поэтому я и новые ткани довожу до такого состояния, чтобы было понятно, какая у этой куклы была жизнь. Все отрезы замачиваю, стираю, чтобы убрать этот магазинный лоск, и помну еще, даже пожулькаю, чтобы ткань стала настоящей и живой. Мы же в жизни не ходим отутюженные, где-то сели, где-то помяли. Поэтому и бабульки у меня в затертых кофтеночках из ситчика стираного-перестиранного, даже те, которые на праздник пришли в своих лучших нарядах. Для всех состариваю одежду, чтобы было понятно, что у этой куклы есть своя жизнь.

Вот вспомни, какая любимая шаль или кофта была у твоей бабушки? Похоже? Вот к этому я стремлюсь, чтобы каждая кукла вызывала эмоции, воспоминания, ведь ничего дороже нет, чем оживить яркий момент детства или юности.

 А уж в мастерстве старения тканей я дока. Что только ни делаю: отвары трав, заваривание чая и кофе, жульканье, иногда просто берешь мокрую ткань крутишь, как раньше на речке белье отжимали, а потом наждачкой потрешь, и вот она — дырявая, драная, но такая родная и хорошая. Все пришло с опытом.

 — Да, если бы где-то в другом месте я с таким трепетом развешивала лоскуты непонятного цвета и фактуры…  Помню, в молодости, когда красили, то старались, чтобы покрас был идеальным, ровным. А сейчас наоборот, использую всякие техники, чтобы ткань красилась неравномерно. И когда я вывешиваю, и, как правило, это большое количество ткани, на несколько бельевых веревок, то, конечно, зрелище то еще. Но соседи понимающие, и уже не удивляются, когда у меня работает фабрика старения ткани.

— В Родино это третья моя выставка. Две были накануне рождения дочерей, поэтому про детей говорю, что они у меня спокойными и не получились бы, так как мама глубоко беременная носилась с картинами, работами.  «Мир моих сказок» называлась выставка в Государственном музее истории литературы, искусства и культуры Алтая.

Одинаково волнительно везде. В городе – потому что чужие люди, думаешь: как примут. А дома — это свои, и перед ними тоже особая ответственность.  Каждый раз стоишь на эшафоте перед зрителем.

— И все-таки отзывы и отклики всегда добрые. Ведь каждая кукла —  образ, характер, каждая картина — бездонный мир. Как будто колдуешь над замыслом и воплощением.

— Почти угадала (смеется). Да, отклики меня радуют. Что может быть лучше: «Спасибо большое, вы сегодня согрели наши души». (Персональная выставка Т.Козыревой, открытая в сентябре в районном музее им. А.С.Цыбинова называется «Пусть согреются ваши сердца» — Прим. ред.). Во время любой выставки меня настолько эмоции разбирают, что я два дня прихожу в себя. И организм, наверное, старается немножко их сглаживать и поэтому хранит их в самых дальних уголках памяти.

— Да, согласна, произошло обнуление. Но буквально вечер, и пошло восполнение. Для меня творчество — это как жить, дышать, есть. Это энергия, которая должна моментально восполняться. Я не могу долго быть без иголки, начинаю плохо себя чувствовать. Сегодня утром я проснулась в шесть утра и сразу начала шить. И так каждый день. И завтра. И в выходные. Только потом домашние дела, заботы. Сейчас рождается история про трех котов, но это пока секрет.

— Очень редко. Не люблю, потому что чьи-то заказы – это их истории, даже если они говорят: сделайте мне любую куклу. Ну как любую? Куклы у меня не случаются случайно, вам надо лирическую, а я сейчас хочу зайцев смешных шить, да с такими юморными морковками… Мы не совпадаем, поэтому я заказы беру редко. Когда «стучатся» именно мои куклы, им срочно нужно открыть, иначе меня разорвет.

Например, надумала делать красну девицу и начала собирать ее, а она вдруг превращается в Бабу-ягу. И я могу себе это позволить, потому что пишу и шью сейчас только свою историю. Кстати, некоторые мастера говорят, что я придумала образ и надо ему следовать, а я наоборот, себя отпускаю и иду за куклой. Вот так и с этими котами, которых начала делать утром. Что-то пошло не так, они стали другими, я не стала сопротивляться. Пока они сейчас невзрачные, но уже харизматичные. Если бы я играла в театре, то только женщин с характером, вот и куклы у меня, как правило, все такие.

— Да, да! Фаина Раневская – мой кумир. Я бы всю свою жизнь играла Бабу-ягу. В ней столько загадочности и непредсказуемости. Кстати, я их сшила очень много, и все были разными.

— Иногда мне недостаточно сшить куклу, мне надо доиграть самой. И когда дома никого нет, ставлю камеру и играю свой маленький кукольный театр, потом монтирую и показываю вам, моим зрителям. И все понимают, чувствуют, какие куклы – такая и хозяйка. Вот что значит — не доиграла в детстве (улыбается).

— С возрастом. Они для меня всегда, как исповедь, серьезное откровение, — моя душа. Шью их, только когда ко мне приходит образ, и понимаю, что сама наполнена внутри светом. Поскольку каждого ангела пропускаю через себя.